|
ЧР: Неужели Вы обо всем этом беспокоились?
АР: Мне действительно все это было важно.
ЧР: А он?
АР: Делал вид, что ему интересно :)). Но он пытался использовать это...действительно пытался.
ЧР: Да, но по фильму мы беспокоимся о Брюссе, а не о Вас.
АР: Знаете, это было своего рода соглашение....
ЧР: Да.
АР: ...между нами, и мне кажется получилось достаточно интересно.
ЧР: Между Вами и Брюссом? Или между Вами и режиссером?
АР: Между всеми нами. Да. Кроме того, вам предоставляется возможность самим найти скрытый смысл
(обратную сторону монеты - прим. перевод.). И мне казалось необходимым, чтоб между моим героем и героем
Брюсса были соответствующие взаимоотношения, даже пускай только в течении радиопереговоров. И эти
отношения были построены на определенной частице взаимоуважения.
ЧР: Да, это всегда необходимо - подобная доля уважения, если Вы хотите сыграть злодея правдоподобно.
Вашему вниманию видеофрагмент из фильма "Крепкий орешек".[видеофрагмент]
АР: ...тонкая работа.
ЧР: Тонкая работа. Но Вы говорили, что никогда не смотрите на своих героев.
АР: Нет, нет. Это для меня пытка.
ЧР: Почему же "пытка"?
АР: Потому что делал неправильно.
ЧР: Точно.
АР: Мы никогда не замечаем того, что сделано хорошо.
ЧР: Вы же должны заметить хоть что-то хорошее. Неужели никогда не замечаете?
АР: Ну не совсем. Просто...
ЧР: Т.е. Вы замечаете только то, что можно было бы сделать лучше.
АР: Я имел в виду: "Это не совсем то, что я пытался изобразить".
ЧР: А сцена...Вы же явно не видите себя со стороны. Но получаете больше удовлетворения от этой работы?
Или меньше? Или это совсем другое?
АР: Понимаете, основная трудность игры на сцене...я могу говорить только о себе...в том, что присутствует
огромный страх и вам необходимо его преодолеть. В фильме же, если у вас что-то не получается, вы знаете,
что енсть вторая попытка. И поэтому там как такового страха нет.
ЧР: Я однажды читал Ваши слова, что даже сейчас несмотря на весь сценический опыт, Вы испытываете
такой же страх перед началом спектакля, как и в начале карьеры. Проявляется ли он как-то в течении вечера
(спектакля - прим. перевод.)?
АР: В определенное моменты, если получается...понимаете, если получается найти ему применение в нужном
месте. Я имею в виду, что он, как я полагаю, заключает в себе: адреналин, сосредоточенность и энергию, и все
это вместе. Но в общем-то это мешает. Это...в действительности это не является позитивным качеством.
Это как маленький гремлин, который сидит у тебя на плече и пытается заставить тебя сделать ошибку. И часто
у нее это получается.
ЧР: Действительно?
АР: Это негативный фактор. В этом нет ничего хорошего. Я уже серьезно задумываюсь над тем, чтоб найти
какой-нибудь вид гипноза, который поможет освободиться от этого, поскольку это разрушительно.
ЧР: Серьезно пытаетесь найти вид гипноза, который поможет преодолеть страх перед сценой?
АР: Да.
ЧР: И это говорит один из наших хороших...лучших...актеров?
АР: Ну я не один такой. Знаете, это общая проблема.
ЧР: Неужели...Вы думаете, что это общая проблема просто потому, что люди которые выходят на сцену и обожают
ее, так или иначе все из одной породы, подверженной одинаковому страху?
АР:Я не знаю. Мне кажется это индивидуально. Например Оливер провел многие гды на сцене в постоянной
борьбе.
Продолжение...
|
